Ребенком я на обоях рисовал лошадей, сначала меня ругали, а потом отвели в художественную школу. В 17 лет я поступил в художественный институт, и закончив его, по законам того времени, должен был идти служить в армию. После арт-института, поездок на пленэр, рефератов о Дюффи и Матиссе - в казарму, солдатом! Советская Армия оккупировала тогда пол-Европы, в Афганистане шла бесконечная война...Чтобы избежать этой лотереи, все, что называется, "косили". Родственники и знакомые как могли хлопотали - и вот было оговорено две недели провести в психоневрологическом диспансере и выйти с "шикарным" диагнозом - машину водить можно, за границу можно, а в армию нельзя. Я ждал доктора, гулял по парку, в кармане лежала повестка - явиться на сборный пункт, иметь с собой запас пищи на 3 дня, не брать бритву, etc. Это была минута выбора...Спрятаться, согнуться где-то внутри, и потом всегда осознавать это. "Характер - это судьба" - кажется, Ларашфуко. Жизнь, возможно, была бы другой - но... "Прощание славянки" и железные ворота с красными звездами закрываются за спиной...
Казармы, спроектированные немцем еще в XVIII веке - там бывал Лермонтов, служили Федотов и Куприн. Было по-разному - но когда эти ворота уже навсегда остались позади, я чувствовал счастье...
Был серенький день начала весны, я не выпил ни рюмки водки...- через два дня ночью мы вышли из самолета местной авиалинии - кукурузника - где-то на земляном поле аэродрома в степи за Волгой... Утром я увидел яркое синее небо и степь в цветущих тюльпанах, красных тюльпанах... Потом случайно оказался на месте столицы Золотой Орды - в степи у дороги стоял бетонный столбик с надписью - "На этом месте в XIII-XIVв находилась столица самого могущественного государства, город Сарай-Берке"... Но вокруг была степь, отары шли через дорогу... А потом, двигаясь дальше на восток, я увидел горы Могуджары, развалины городов, которых не было на карте, и те степи, о которых Бродский впоследствии написал - "Я слонялся в степях, помнящих вопли гуннов" - бескрайняя равнина, называемая словом Азия, один край которой - берег реки Волга, а другой - Великая Китайская стена... Брошенные города, реки без воды, базары в зеленых долинах, гигантское русло реки Узбой - этой исчезнувшей Волги Азии - только соль на дне, Кум-Себшенская впадина - американский каньон в Колорадо будет спичечной коробкой, если его поставить на дно Сары-Камышской котловины, полуразрушенные крепости среди пустыни, мозаики восточных дворцов и медресе... И самым странным в пустоте этого пространства было отсутствие времени - напластование культур, тысяч исчезнувших жизней, и чувство остановившегося времени ... Никогда впоследствии ни в сказочном Брюгге, ни в Париже, да и нигде в Европе таких впечатлений не было. Остается, правда, неизвестный Нью-Йорк...
ARTIST'S STATEMENT
"Каждый из нас помнит детство, взросление, знает что такое любовь и чем она отличается от секса... Каждый из нас знает, что такое радость, счастье - но и каждый, вероятно, испытал горечь от предательства....Страны, города, лица, карьера, деньги - жизнь оказывается длинной, а для кого-то и очень длинной, но все мы в душе понимаем, что это - мгновенье.... Прошедшие тысячелетия для нас не дольше, чем крик пролетающей ласточки... Жизнь "до нас" - ирреальна. Есть сцены из фильмов, фрагменты древних барельефов, колонн, но в сущности - это мифы... Мне были интересны мозаики Византии, упругость Рима - ассоциации дали серии работ "Конус удивления" и "Небо Италии". Путешествия по пустыням Центральной Азии, где за тысячу лет до этого пролегал Великий Шелковый Путь вылились в серию работ "Великая Скифия".
Но это все еще была фиксация формы, а интересовала харизма явлений. И я заметил, что вчерашние антиподы из нашего "сегодня" видятся одинаковыми, а реальности по прошествии веков превращаются в Миф. "Я делаю фотографию мифа" - так было в серии работ "Европа. В ожидании варваров", в нескольких коллажах. Людовик XIV и его брат-антипод соседствовал с топ-моделью, золотая солонка, сделанная знаменитым ювелиром для Папы Римского, становилась эротическим символом общества массового потребления... Это была довольно остроумная интерпретация фантомов нашего сознания и объектов культуры - но теперь это кажется недостаточным. И я просто делаю следующий шаг - я синтезирую мифы, мифы нашего сознания. Наполеон в Китае, беседует с Буддой, балетные пуанты соседствуют с Мао... Героическое соединяется с медленным, интуитивное с внешним... Потому что интуитивный мир внутри нас по богатству непредсказуемых образов, я думаю, превосходит всякую реальность. И это интуитивное рано или поздно становится внешним, обретает форму, свою форму. И свою харизму."
